Начинать бизнес в отсутствии понятного регулирования и привлекать инвесторов будет крайне сложно

В России в сегменте регулирования технологий Интернета вещей и данных, которые генерируют умные устройства, остается правовой вакуум. В результате заложниками неразрешенных споров могут оставаться крупнейшие компании. Поэтому начинать бизнес в отсутствии реагирования крайне сложно. Об этом в кулуарах конференции «Интернет вещей. 2018» рассказал Кирилл Митягин, партнер Nevsky IP Law.

– Как вы оцениваете ситуацию с правовым регулированием персональных данных в России?

–  Законодательного регулирования использования агрегированных неперсонализированных данных в России пока нет.

Любое устройство Интернета вещей генерирует колоссальный поток различных данных. Особенно это касается систем, которые генерируют данные от схожих вещей в специальных системах, например, системе ЭРА-ГЛОНАСС. Если информация носит массовый характер, а именно – собрана с нескольких десятков или сотен тысяч вещей, то ее можно проанализировать с помощью технологии Big Data и выявить интересные закономерности, которые могут быть использованы в коммерческих интересах различных организаций. При сборе и анализе данных системой ЭРА-ГЛОНАСС с коммерческого, частного, муниципального и общественного транспорта можно выявить различные закономерности. Однако правовой режим данной информации не определен, кто ей может воспользоваться, кому передать и как обрабатывать. На данный момент регулирование отсутствует и отсюда складывается правовой вакуум.

Правовой вакуум создается, когда технология существует и уже начинает применяться в различных решениях, а регулирование запаздывает и только появляется. Одним из способов решения возникающих разногласий является применение норм по аналогии. Например, для многих технологий IoT подходят российские нормы о регулировании программ для ЭВМ. Именно к ним пока мы вынуждены прибегать для решения спорных ситуаций.

– Чем чреваты последствия такого правового вакуума?

– Приведу кейс, с которым мы сейчас работаем.

Спор в отношении нашего клиента инициировал международный производитель систем кондиционирования и холодильного оборудования Carrier. Собственник промышленных холодильников имеет «зоопарк решений», то есть холодильники различных марок с собственным софтом в поставке от производителя. Последним приобретением компании стали промышленные транспортные холодильники Carrier.

Как правило производитель продает комплект, состоящий из оборудования, софта и сервиса. Российская компания создала софт, объединяющий холодильники различных марок в единую сеть, позволяющий общаться с ними и вести мониторинг. Покупатель холодильников “импортозаместил” софт Carrier на более эффективное российское решение.

Компании Carrier такая ситуация не понравилась. Ее представитель обратился с претензией к руководству разработчика. Причина претензии – нарушение права на программное обеспечение и право ноу-хау на алгоритм, который используется в этом ПО. Российский разработчик обратился за защитой к нам. Так как технологии Интернета вещей с точки зрения российского законодательства не нашли регулирования в действующем законодательстве, то мы применяем нормы по аналогии.

Мы нашли нормы из предыдущего технологического уклада, которые 15-20 лет назад были приняты по отношению к программному обеспечению. Эти нормы позволяют правообладателю ПО дописать совместимую программу, не спрашивая на это разрешения производителя и не выплачивая ему дополнительного вознаграждения. Эта аргументация предъявлена Carrier в ответ на угрозы судом еще год назад, но пока судебных исков компания-разработчик софта от Carrier не получала. Однако иск может быть предъявлен в любой момент. Ситуация остается неразрешенной и оказывает существенное давление на индустрию.

В результате заложниками неразрешенного спора стали три стороны: производитель холодильников для транспорта Carrier, вторая сторона – покупатель холодильников, который экономит на мониторинге холодильного оборудования различных марок, третья – разработчик отечественного решения.

Мой клиент просто переживет, в отсутствии судебной перспективы есть еще и репутационные риски. Пока никто четко не может ответить на вопросы: «какие и чьи права нарушены», клиенты компании, интересы которой я представляю, возможно просто откажутся от использования ее технологий, чтобы избежать рисков судебных преследований.

Еще один пример. Компания планирует разработать софт по отслеживанию перемещения множества автомобилей по ГНСС для реализации какой-либо полезной общественной или коммерческой функции. Несмотря на всю кажущуюся значимость разработки для самих же водителей, разработчик может получить иск от пользователей ввиду нарушения или ущемления реальных или воображаемых прав автолюбителей. Представители разработчика в отсутствии этой законодательной неопределенности сочтут проект такого рода высоко рискованным и откажутся от его реализации. Поэтому недостаток будет заключаться в том, что технология не будет развиваться, на ее базе не появятся важные решения и т.д.

При наличии законодательного регулирования права разработчика на ПО будут защищены. И здесь возникнет проблема с данными: используемая в софте информация не имеет правового режима.

Начинать бизнес в отсутствии понятного регулирования и привлечь инвесторов будет крайне сложно. В нашей судебно-правовой системе судейское решение зависит от многих факторов. Если решение разработчика нарушит реальные или воображаемые права крупного бизнеса, имеющего большое влияние, то при отсутствии понятного и ясного правового регулирования суд, в условиях правовой неопределенности, скорее всего, встанет на сторону сильного. Проекты малых компаний в таких условиях будут нести дополнительные риски. Регулирование может быть не совсем четким, но должны быть ориентиры, на которые отрасль должна полагаться.

– Как на ваш взгляд обстоят дела с регулированием сферы Интернета вещей в США и Западной Европе?

– В США и Западной Европе пока нет нормативных актов, которые регулируют все случаи применения технологий Интернета вещей. Такое регулирование появляется, идут обсуждения на уровне Конгресса США и ЕвроКомиссии. Западная Европа и США опережают по инициативам и обсуждениям российское законотворчество. Россия может перенять опыт европейских и американских законодателей ввиду того, что технологии у нас технологии развиваются также стремительно.

– Как, по вашему мнению, будет развиваться правовое регулирование технологий Интернета вещей в России в ближайшие два-три года?

– Я полагаю, что регулирование будет развиваться с учетом баланса интересов между пользователями, производителями, платформами. Очень надеюсь, что сообщество профессионалов и игроки рынка будут активно доносить свои идеи до законодательных органов, что в итоге выльется в принятие реальных нормативных актов. В результате игра на рынке Интернета вещей будет вестись по прозрачным и четким правилам.