​Internet of things: в порядке вещей

Российский рынок Интернета вещей во многом схож с зарубежными развитыми рынками, хотя есть ряд специфических факторов, которые мешают сократить существующее отставание. Одним из них является низкая популярность сервисной модели бизнеса, которая широко распространена на Западе. К тому же в большинстве случаев предприятия разрабатывают собственные платформы для IoT, используя в качестве основы решения, не предназначенные для Интернета вещей. Все это, как считает Андрей Шолохов, генеральный директор PTC Россия, оказывает негативное влияние на российский рынок IoT.

Складывается впечатление, что даже эксперты вкладывают в термин «Интернет вещей» различные понятия. Что же такое в действительности Интернет вещей?

Андрей Шолохов: Интернет вещей — это, фактически, технология для беспроводной автоматизации, вот почему IoT популярен в тех отраслях и направлениях бизнеса, где не было проводной автоматизации. Сейчас технологии сделали очередной шаг в своем развитии, открыв новые возможности для ИТ-отрасли, поэтому те компании, которые желают идти в ногу со временем, внедряют IoT. Однако, к сожалению, до сих пор Интернет вещей многими используется как хороший маркетинговый термин – и не более того.

В действительности, вокруг терминологии Интернета вещей много споров. Например, применительно к нынешней ситуации активно используется термин «Индустрия 4.0» как название для нового технологического уклада, хотя на мой взгляд он совершенно неверен. Мне больше нравится термин «Индустрия 3.1» - он подразумевает, что информационные технологии пришли в производство. Раньше в ИТ было два независимых направления: с одной стороны – автоматизация машин, системы автоматизированного управления, а с другой – системы автоматизации человеческого труда – различные офисные приложения, например, CRM, ERP.

Эти два мира существовали и развивались абсолютно независимо друг от друга, а Интернет вещей стал своеобразным мостиком, соединяющим два ранее независимых мира. Именно возможностями, которые открылись благодаря IoT, обусловлен переход многих производителей от традиционной бизнес-модели продажи продукта к сервисной модели, предполагающей продажу контракта на обслуживание оборудования.

Сервис стал драйвером, соединившим между собой столь разные испостаси: информацию, собираемую с помощью проводной автоматизации, беспроводной автоматизации и корпоративных систем управления человеческим трудом. Это то новшество, которое корпоративному сектору дал Интернет вещей. Технологических изменений произошло немного, а концептуально и с точки зрения бизнес-процессов предприятия практически произошел переворот.

То есть перспективы сервисной модели благодаря развитию Интернета вещей видятся вам очень позитивными?

Андрей Шолохов: Те предприятия дискретного производства, которые находятся в жестком конкурентном состоянии, легко соглашаются на покупку сервисных продуктов и подписок. Руководители таких предприятий понимают, что, возможно, оборудование им понадобится только на время реализации проекта, а затем «железо» может некоторое время простаивать или вовсе оказаться не востребованным. Постоянно платить за лицензии и техподдержку накладно, поэтому сервисная модель здесь чрезвычайно выгодна. Но государственные предприятия еще не созрели для сервисной модели, что существенно сдерживает развитие этого направления.

Получается, что в нашей стране сервисная модель не так часто используется, потому что здесь много крупных госпредприятий?

Андрей Шолохов: Да, причиной того, что в России сервисная модель не так популярна, как на Западе, является структура федеральных целевых программ. Большинство из них ориентировано на покупку некоторого количества оборудования. Мы видим это в нашем традиционном бизнесе – подготовке конструкторской и технологической документации.

Еще одна проблема – это необходимость перестраивать бизнес-процессы в сервисной части. Многие предприятия в России не имеют организационных структур, которые отвечали бы только за ИТ-услуги. Обычно этим направлением занимаются несколько подразделений или один человек, который отвечает за сервис по остаточному принципу. Этого недостаточно, надо многое менять, что зачастую пугает, кажется сложным. К сожалению, эффективность просчитывать умеют не все.

Считается, что транспорт и финансовые услуги – это основные отрасли, которые используют Интернет вещей в России. Какие еще отрасли для IoT вы можете отнести к перспективным для российского рынка?

Андрей Шолохов: Спектр отраслей для применения Интернета вещей очень широк. Так, стоит ожидать роста проектов в сфере беспроводной автоматизации сельского хозяйства, добычи полезных ископаемых, в компаниях с распределенной структурой, транспортной отрасли и тех сферах, где уже существует проводная автоматизация. Такие компании хотят добавить функциональности к уже действующим решениям за счет применения предиктивной аналитики.

Я считаю, что заказчикам не стоит полностью менять процессы и существующее оборудование в хорошо отлаженной проводной автоматизации. Однако возможности этого метода подключения можно значительно расширить. Так, используя предиктивную аналитику, широко представленную в нашей платформе ThingWorx, предприятия непрерывного производства (а это металлургия, нефтегазовая отрасль, дискретное производство, ритейл и даже такие направления, как «умный» дом и «умный» город) могут совершенствовать свои бизнес-процессы. Так, по прошествии недели заказчик уже частично видит всю нужную информацию о работе устройств и отправляет обратную связь производителю. Это позволяет избежать простоев из-за поломок, которые можно избежать, проводя профилактический ремонт или техническое обслуживание.

Что еще должна уметь идеальная платформа для Интернета вещей?

Андрей Шолохов: К платформе Интернета вещей предъявляются очень высокие требования. Прежде всего, она должна уметь работать с «умными» и не «умными» устройствами (последние только передают данные) и позволять выбирать из нескольких вариантов хранения данных.

Кроме того, важным моментом является возможность виртуализации данных. На мой взгляд, сейчас правильнее не устанавливать многочисленные копии ПО на все оборудование, получая в последствии из них данные, а просто отображать всю информацию в браузере, в том числе и на мобильных устройствах. По этому пути идут все современные вендоры.

Также платформа для Интернета вещей должна включать в себя функционал машинного обучения, предиктивной аналитики и технологии анализа Big Data. Это то, что PTC считает стандартной функциональностью платформы Интернета вещей и реализует в собственной платформе.

Однако замечу, что большое количество IoT-платформ, которые периодически выводятся на рынок, представляют собой лишь стремление вендоров найти дополнительные бизнес-модели для своих старых решений. Их функционал ограничен, что делает использование этих платформ не столь эффективным, как могло бы быть.

Расскажите, пожалуйста, каковы возможности платформы PTC для Интернета вещей?

Андрей Шолохов: Платформа для Интернета вещей у PTC появилась благодаря приобретению компании ThingWorx. Две главных составляющих платформы - сервер ThingWorx и компоненты ThingWorx Edge на каждом устройстве. Такая архитектура позволяет техническим специалистам в случае коллизий получать данные с временными отрезками и, в том числе, информацию из «слепых зон».

PTC все равно, какая сеть идет в «подложке»: технология Edgeполностью устраняет технические вопросы сети, когда персонал пользуется ThingWorx. Работа платформы не зависит от преимуществ или недостатков интернет-сетей: она может передавать данные даже по Bluetooth.

Платформа ThingWorx может получать не только информацию об устройстве, но и предоставлять данные о том, как исправить возникающие с оборудованием проблемы. Поиск решений основывается на базе знаний, которая содержит самые распространенные способы устранения неполадок и дает подсказки, примеру, достаточно ли будет обновить ПО или необходим вызов мастера. Получив полные сведения о проблеме, специалисты могут сразу взять с собой все необходимые запчасти и устранить неполадку с первого раза. А конструктор предприятия получит рекомендации, если на некоторых устройствах используются недостаточно оптимизированные методы работы, совершается одна и та же поломка и так далее.

Какие еще решения в сфере Интернета вещей есть в линейке PTC?

Андрей Шолохов: Мы активно развиваем это направление. Так, PTC недавно представила технологическую платформу дополненной реальности Vuforia. Она позволяет распознавать предметы из физического мира и создавать новый интерактивный опыт взаимодействия пользователей с окружающими их вещами.

Благодаря интеграции возможностей Интернета вещей и дополненной реальности мы получаем информацию о самой вещи, видим все ее реальные свойства, принадлежность, 3D-модель, если это необходимо. Речь идет об универсальном браузере, с помощью которого специалисты предприятия могут получать инструкции по технической эксплуатации устройств – это удобно для конечных пользователей.

Можете ли вы оценить объем российского рынка Интернета вещей в корпоративном секторе?

Андрей Шолохов: Сделать это очень трудно. Дело в том, что предприятия в 80% случаев заказывают разработку на базе решений, которые изначально не предназначены для Интернета вещей, или самостоятельно пишут решения для IoT.

Я могу лишь оценить рынок PTC в России и его российских партнеров, оказывающих ИТ-услуги. Цифра пока что скромная – около $6-7 млн. Вместе с тем следует учесть, что проценты роста этого показателя достигают трехзначных цифр, что объясняется эффектом «низкой базы», так как решения PTC в сфере IoT достаточно новые. Нужно время, чтобы российские компании оценили удобство использования современных решений в сфере IoT.

Как вы считаете, какие изменения претерпит Интернет вещей в ближайшие два-три года?

Андрей Шолохов: Я постоянно взаимодействую с коллегами по региону EMEA и обмениваюсь с ними мнениями. Мы видим, что на текущий момент Интернет вещей прошел стадию обучения. В России мы находимся на одном и том же уровне развития ИТ, что и мир в целом. Это касается и технологий предиктивной аналитики и дополненной реальности.

Компании, которые начинали свою работу в IoTеще два-три года назад, уже наделали достаточно ошибок, наработав солидный опыт. Сейчас речь идет об экономическом эффекте применения IoT, о том, как те или иные механизмы смогут оптимизировать работу предприятий и их операционные затраты.

С начала этого года PTC заключила соглашения с компаниями «Марвел-Дистрибуция» и MONT, которые позволят существенно расширить нашу экосистему на российском рынке. Мы ожидаем, что ThingWorx станет таким же стандартом в своей области, как в свое время стали СУБД Oracleи ERP от SAPв области управления.

Драйверы роста на западных и российском рынках схожи: это расширение автоматизации с помощью беспроводных технологий там, где ранее преимущественно использовались проводные технологии, расширение взглядов на АСУ ТП за счет использования технологий предиктивной аналитики, расширение применения технологии дополненной реальности. Основное направление, в котором мы отстаем – это сервис, который, например, на Западе приносит основную часть выручки.

Кроме того, существует отставание и в сегменте оснащенности предприятий. Наши партнеры говорят, что ThingWorx - отличная платформа, но при этом добавляют, что западное оборудование, с которым приходится работать из-за отсутствия российских аналогов, из-за курса валют значительно выросло в цене. Устройства из Китая дешевле, но их доставку надо долго ждать. При этом заказчикам приходится прилагать немало усилий, чтобы найти необходимые детали, чтобы затем объединить их в полноценный продукт.

Следующим основным драйвером станет революция, которую я бы охарактеризовал как «Индустрия 3.1», о которой я упоминал в нашей беседе ранее. «Индустрия 3.1» соединит системы АСУ ТП, производственное ПО, ERP, CRM. Это позволит привнести в деятельность компаний новую синергию, дать дополнительные проценты эффективности. Конечно, это не перевернет мир, не принесет сверхприбылей, но позволит дать предприятиям новые проценты эффективности – по некоторым отраслям до 30%. Так что я считаю, что Интернет вещей – это огромная возможность для инвестиций и роста.